Президент России Владимир Путин провел в четверг переговоры с эмиром Государства Катар шейхом Тамимом бин Хамадом Аль-Тани, на которых стороны обсудили ситуацию на Ближнем Востоке, украинский кризис и двустороннее сотрудничество.
В начале беседы в узком составе Владимир Путин подчеркнул, что отношения России и Катара укрепляются. Он, по словам президента, является одним из ключевых партнеров «Роснефти». Через РФПИ в Россию инвестировано около $1 млрд (всего Катар инвестировал более $13 млрд), но «перспектив гораздо больше», отметил российский лидер. Он вспомнил, как Катар оказывал содействие в получении права на проведение зимних Олимпийских игр в Сочи, Россия же помогала Катару при организации чемпионата мира по футболу в 2022 г.
Президент выразил благодарность за содействие Катара в обменах военнопленными, хотя украинский кризис предметно не обсуждался, сообщил пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков. «Была выражена благодарность катарской стороне за содействие в обменах военнопленными, но тема Украины предметно не обсуждалась», — сказал Песков журналистам.
Судьба баз в Сирии
Сирийской проблеме было уделено больше внимания.
В частности, эмир Катара проинформировал президента России о недавних контактах с сирийским руководством:
«Что касается Сирии, то несколько дней назад президент аль-Шараа был в Катаре, и мы говорили с ним об исторических и стратегических отношениях между Сирией и Россией. Он заинтересован в построении отношений между двумя странами, основанных на взаимном уважении».
Президент Путин в свою очередь заявил, что ситуация в Сирии, сотрясаемая в последние недели межконфессиональным насилием, имеет серьезное значение для России. По словам Владимира Путина в САР много проблем: политических, связанных с безопасностью и чисто экономических.
«Мы хотели бы сделать все, чтобы Сирия, во-первых, оставалась суверенным, независимым и территориально целостным государством, и хотели бы обсудить с вами возможность оказания помощи сирийскому народу, в том числе гуманитарной», — обратился он к эмиру.
В этом контексте важно обратить внимание на возможность использования российских военных баз в Сирии в качестве гуманитарных хабов. Таким образом, Москва сможет изменить отношение к этим объектам той части сирийцев, которые выступали против Асада, и воспринимали воспринимала российские базы исключительно как элемент его поддержки.
Теперь возможно их перенацеливание на гуманитарные поставки для сирийцев, которые по-прежнему нуждаются во внешней помощи, в том числе и в поставках товаров и продуктов первой необходимости и продовольствия, с учетом сложной экономической ситуации в стране.
Хмеймим наряду с российскими может принимать и тяжелые катарские самолеты С-17 с гуманитарной помощью, которая на самой базе будет в полной безопасности и дальше ее можно будет распределять по стране.
Таким образом, использование российских объектов для организации гуманитарных программ изменит и восприятие самого присутствия России в Сирии.
Собственно, об использовании российских баз в качестве гуманитарных хабов говорил еще в январе министр иностранных дел России Сергей Лавров.
Газа и Иран
Лидеры двух стран также обсудили ситуацию в секторе Газа, где Катар сыграл ключевую роль в посредничестве в заключении в январе соглашения между Израилем и ХАМАС о трехэтапном прекращении огня.
В марте Израиль возобновил наступление в анклаве, и переговоры о восстановлении режима прекращения огня пока не привели к прорыву.
«Катар, выступая в роли посредника, будет стремиться объединить различные точки зрения в попытке достичь соглашения, которое положит конец страданиям палестинского народа», — заявил шейх Тамим.
Президент России в свою очередь сказал эмиру: «Мы знаем, что Катар прилагает очень серьезные усилия для урегулирования израильско-палестинского конфликта. К сожалению, выдвинутые, в том числе и вами, инициативы не реализованы — в Палестине продолжают гибнуть мирные люди, что является абсолютной трагедией сегодняшнего дня».
На фоне событий в Газе и продолжающего там насилия гуманитарное сотрудничество России и Катар по Сирии может быть дополнено и иными инициативы в сфере урегулирования ближневосточных конфликтов, на это официальные представители России также обращали внимание.
В частности, накануне приезда эмира пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков заявил журналистам: «Регион переполнен конфликтным потенциалом. И Катар играет очень большую и важную роль в попытках разрешения многих ситуаций».
Показательно, что во время визита шейха Тамима бин Хамада в российскую столицу также прибыл министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи.
Не исключено, что эмир Катара может также передать американцам некое сообщение от иранской стороны по поводу второго раунда переговоров Ирана и США, которые должны пройти в Омане. При этом оно может быть подкреплены точкой зрения Москвы и Дохи.
Посредничество как столп внешней политики
Российско-катарский диалог в Москве может также открыть новую страницу более тесного сотрудничества в сфере посредничества и медиации, урегулирования конфликтов. Россия и Катар могли обмениваться опытом, который имеется у обоих стран. При том, что и у российской стороны есть чему поучится у катарцев, которые накопили уже очень больший опыт в таких делах и выработали эффективную методологию.
Подход Катара к участию в посредничестве, в качестве одного из главных основ международной деятельности закреплен в конституции Государства. Доха позиционирует себя как «Мекка угнетенных», с одной стороны предоставляя убежище различным политическим силам, а с другой активно участвуя в мирном разрешении споров между государствами и организациями.
При этом в свей медиаторской деятельности Государство Катар опирается на две главные основы — это стратегическое взаимодействие и тактический нейтралитет.
Стратегическое взаимодействие подразумевает, что отношения со сторонами, посредниками между которыми выступает Доха не заканчиваются подписанием документа о примирении или нормализации. Катар использует свое посредничество для закрепления стратегического характера связей с ними и продолжает развивать сотрудничество во всех сферах, заручившись доверием во время посредничества.
Вторым аспектом является тактический нейтралитет, который помогает Государству добиться этого доверия. Занимая активную позицию на международных площадках, поддерживая одних и осуждая иных, Катар в комнате для переговоров должен быть нейтрален и предлагать те варианты, которые устроят все стороны.
По мнению катарцев, посредничество не заключается в предоставлении площадки, необходимо предлагать сторонам и продвигать идеи и подтверждать слова действиями.
В частности, доверие к Катару как к посреднику в диалоге с «Талибан» подкреплялось тем, что Доха смогла вывезти из Афганистана 120 тыс. человек иностранцев и сторонников свергнутого режима Ашрафа Гани. То есть Катар продемонстрировал свои возможности и влияние и к его посредническим усилиям стало еще больше доверия.
Также можно напомнить, что посреднические усилия Катар выходят далеко за пределы Ближнего Востока и охватывают Африку (Конго-Руанда, Чад и тд.) и даже Америку, где в 2023 году Доха выступала посредником между США и Венесуэлой по обмену заключенными.
Понять Катар
Визит эмира Катара Тамима бин Хамада в Москву кроме всего прочего должен приблизить стороны к ещё большему пониманию и учету интересов друг друга.
Напомним, что 10-15 лет назад отношения в России к Катару было скорее негативным, во многих СМИ Доху обвиняли в поддержке радикальных сил на Ближнем Востоке и, наоборот, в Дохе считали, что Россия является чуть ли не главным противником исламского мира. Теперь же Россия и Катар значительно лучше узнали друг друга, а подобные обвинения если и можно услышать, то только со стороны маргиналов.
В данном случае показательно, что исключение из списков террористических организаций Движения Талибан произошло во время визита Тамима бин Хамада в Москву. Собственно Москва и Доха имеют общее видение того, как должен выглядеть «Афганистан будущего» и намерены подталкивать афганские власти к реформам и формированию инклюзивного правительства.
При этом Катар может предложить и собственную успешную модель «исламской демократии» в качестве гражданского общества «не-западного типа», которое опирается на традиционные ценности и может быть примером для Афганистана.
Начиная с 1995 года демократия проникла во все сферы катарского общества: министры правительства и другие государственные должностные лица проявляли инициативу и заменяли, где это возможно, назначенные органы выборными, например, в советах при министерствах. Тогда заговорили о «фестивале демократии» (Ayd aldimukratiyyah), охватившем Катар.
Также реформы касались и прав женщин, которые получили право участвовать в выборах и назначаться на государственные должности. Катар предоставил им избирательные права одновременно с мужчинами в связи с выборами 1999 года в Центральный муниципальный совет. Эти выборы — первые в Катаре — были сознательно проведены 8 марта 1999 года, в Международный женский день. Наконец 29 апреля 2003 года в эмирате состоялся референдум по новой Конституции страны.
Шейх Тамим бин Хамад, нынешний эмир Катара, которому Хамад бин Халифа передал власть в 2013 году, продолжил линию отца во внешней и внутренний политике.
Умеренный ислам, как альтернатива авторитаризму
Начиная с 70-х годов, Катар начал превращаться в «Мекку угнетенных». Доха приглашал в свою страну исламских ученых и проповедников, в том числе из Египта, которые подвергались там преследованиям, но смогли примирить положения ислама с современностью, не разрушая при этом исламской системы.
Шейх Хамад, а затем и шейх Тамим пытались инвестировать в исламские ценности, такие как свобода религии, свобода слова и плюралистический социально-политический дискурс между эмиром и общественностью.
В результате Доха смогла не только освободиться от ультраконсервативного влияния, которое до недавнего времени исходило из Саудовской Аравии, путем преодоления укоренившихся социальных норм, либерализации образования и рынка труда и введения гражданских свобод, но и сформулировать собственные идеологические обоснования того, как должны вестись преобразования в арабском и исламском мире в целом.
Поэтому и сама государственная система Катара, основанная на религиозных ценностях, целиком и полностью отвечает запросам современного общества. Хотя в Катаре предусмотрена смертная казнь за супружескую неверность или за вероотступничество, однако случаев подобных смертных приговоров в стране зафиксировано не было.
И в целом приговоры о высшей мере наказания в Катаре, в отличие от КСА, крайне редкое явление и выносятся только за особо тяжкие уголовные преступления, несмотря на большой перечень деяний, предусматривающих смертную казнь. Единственный в XXI веке смертный приговор был исполнен в 2020 году за убийство.
Также в эмирате существует наказание в виде 100 и 40 ударов палками за «незаконные половые отношения» или за употребление алкоголя. Но постановление о таковых хотя и имеют место, но практически никогда не доходят до практической реализации, так как их применение крайне затруднено многочисленными медицинскими противопоказаниями и обычно после медицинского освидетельствования они заменяются штрафами.
Собственно и роль Катара в событиях «арабской весны» наиболее рельефно показывает, на какие установки опиралась Доха после того, как его правителем стал Хамид бин Халифа аль-Тани, чью линию продолжил эмир Тамим бин Хамад.
Политика Катара во время «арабской весны» не была ни идеологической, ни религиозной, а прагматичной. Связи Катара с исламистами эволюционировали из традиции эмирата предоставлять политическое убежище для преследуемых и попытки страны диверсифицировать свою внешнюю политику.
Более того, среди высших политиков в Катаре было широко распространено мнение, что умеренный политический ислам предоставляет единственную функциональную оппозицию авторитаризму.
Поэтому, когда существующий социально-политический порядок арабского мира распался, Катар воспринимал исламистские группы как единственную доступную силу, способную заполнить общественно-политическую пустоту, оставленную неудачными режимами — по крайней мере временно.
Сейчас Катар исходит из тех же предпосылок пытаясь помочь сирийцам построить пост-авторитарное будущее, призывая пришедшие к власти в Сирии силы принять плюрализм, гражданские свободы и социально-политическую интеграцию.
***
Роль Катара в регионе остается крайне важной. Несмотря на свои незначительные размеры, он действительно может считаться региональной державой, исходя из политического веса, ресурсов и способности продвигать собственные интересы.
И что особенно важно для Москвы, Доха проводит самостоятельную внешнюю политику, развивая и укрепляя связи с США и Турцией, Ираном и Афганистаном, Венесуэлой и Конго, а Российская Федерация является для Катара одной из важных точек опоры в регионе и мире и останется таковой в обозримой перспективе.
Свежие комментарии