В лето от сотворения мира 7162-е, или в 1654 году от Рождества Христова, в последних числах марта ко двору царя всея Руси Алексея Михайловича прибыло посольство от недавно присягнувшего Москве гетмана Запорожского Богдана Хмельницкого.
Во главе казачьей делегации ехали войсковой судья Самойло Зарудный и переяславский полковник Павло Моржковский по прозвищу Тетеря.
Запорожцы привезли с собой 23 просительные статьи.Выражаясь современным языком, это был проект договора, который должен был прояснить статус «новых территорий», воссоединившихся с Россией по итогам Переяславской рады.
Да, тогда в Переяславе 8 (18) января того же 1654-го «великое множество всяких чинов людей» било челом царю Алексею. Но на каких условиях и в каком «формате» Войско Запорожское и части бывших польских воеводств Киевского, Черниговского и Браславского присоединяются к Русскому царству?
Целую неделю в Кремле проходили «расспрос» и согласования, которые учинили гостям боярин Василий Бутурлин (который совсем недавно принимал в Переяславе присягу гетмана Хмельницкого), да окольничий Пётр Головин, да думный дьяк Ерофей Иванов по прозванию Алмаз. В итоге два десятка казачьих прошений превратились в 11 пунктов договора — «Мартовские статьи».
«Статьи» 27 марта (6 апреля) 1654 года высочайше скрепил своими подписью и печатью царь Алексей Михайлович, который с этих лет величал себя: «Государь, Царь и Великий князь всея Великия и Малыя России Самодержец».
Москва дала ответ на запрос, который единоверные ей жители западно— и южнорусских земель сформулировали задолго до начала войны Хмельницкого с Речью Посполитой.
В поисках защиты
Прошение о принятие в русское подданство запорожские черкасы (как в Российском царстве именовали казаков) подавали как минимум трижды — во время восстаний, которые регулярно подавляли поляки. Так было при последнем царе из Рюриковичей, Фёдоре Иоанновиче в 1593-м, когда ему бил челом вождь мятежных низовых казаков Криштоф Косинский. Так было и во времена первого царя из династии Романовых Михаила Фёдоровича.
К отцу Алексея Михайловича приходили прошения от восставших черкас Карпа Гуздана по прозвищу Павлюк (1637 год) и в следующем, 1638 году — от Якова Искры-Острянина, предводителя крестьянско-казачьего мятежа на Левобережье Днепра.
Даже в сравнительно мирные 1620-е в Москву приезжали делегации от Запорожского войска. Причём направлял послов не кто иной, как гетман Пётр Сагайдачный — даром, что в его биографии были походы по приказу короля против России, за что его чтут современные украинские националисты, а раскольничья «Православная церковь Украины» пять лет назад причислила его к лику благоверных святых. Гетман Сагайдачный был в первую очередь политиком — и потому не мог не учитывать мнение «своих» казаков, а они стояли за союз с единственным православным государем, русским царём — против латинян.
Настоящий же защитник православия от унии и польского гнёта, причисленный к лику святых каноничной УПЦ митрополит Киевский Иов (Борецкий) в те же 1620-е годы просил царя Михаила заступиться за православных в Речи Посполитой — как за «российского ти племени единоутробных людей».
Причина была понятна. Как писал запорожский летописец Самойло Величко поляки «разорили землю нашу, грабуючи дочиста, не жалеючи ни старого, ни малого, ни жёнок невинных, и всё то за веру православную, и за то, что мы, казаки, захотели быть вольными».
В 1630-х из-за усиления польско-католического гнёта началось массовое переселение черкас в приграничные области Русского государства — на территории нынешних Белгородской, Харьковской, Курской и Сумской областей. Казаки, становясь на службу Романовым в Белгороде, Путивле или Чугуеве, таким образом уже «присоединялись» к Российскому государству в индивидуальном порядке.
Три пути для гетмана
Но вступать в непосредственную схватку с сильным тогда польско-литовским государством Москва не решалась. И для этого были объективные причины — страна оправлялась после Смуты. Напомним, что польская интервенция началась в 1609-м, ещё во времена «Тушинского вора», и продлилась аж до 1618-го, когда на троне утвердились Романовы. Неудачей завершилась и война, которую в 1632–34 годах вёл Михаил Фёдорович с бывшим претендентом на русский трон, королём Владиславом, за утерянные в Смуту западнорусские земли.
Лишь «взрыв» Хмельнитчины, подорвавший силу недавних интервентов и оккупантов — поляков, дал возможность начать собирание русских земель.
Формальным поводом для бунта стала вендетта шляхтичу Даниэлю Чаплинскому, разорившему хутор Хмельницкого и избившему до полусмерти его сына. Вражда чигиринского подстаросты и запорожского командира дала начало войне, развернувшейся в полную силу в 1648-м.
Хмельнитчина стала настоящей катастрофой для Речи Посполитой. Разгромы польских войск под Желтыми Водами, Корсунем, Пилявцами показали, что шляхетская монархия теряет хватку, казачье войско и малороссийское самосознание же, наоборот, крепло. Однако, несмотря на успехи, силы были неравны. Лидер запорожцев понимал, что для победы в войне необходима внешняя поддержка.
У Хмельницкого было три варианта.
Во-первых, часть казачьей старшины рассчитывала на компромисс с Западом — с ослабленной войной Речью Посполитой. Паны полковники рассчитывали на расширение автономии реестровых казаков — «Войска Его королевской милости Запорожского». Этим путём чуть позже пойдёт глава канцелярии Хмельницкого — Иван Выговский, который присягнёт польскому королю взамен на обещание создать «Великое княжество Русское» в составе Речи Посполитой (наряду с королевством Польским и Великим княжеством Литовским).
Но для Хмельницкого такой вариант был явно заказан. «Паны ляхи не хотели уступить нам ничего, всё твердили, что мы бунтовщики и предатели, и что нас нужно покарать смертью», — подтверждает Самойло Величко. И дело было не только в непримиримости поляков — сдача латинянам была бы воспринята самими казаками как настоящее предательство.
Во-вторых, можно было обратиться на юг — к крымскому хану и его сюзерену, османскому султану, тем более что с бахчисарайскими владыками казаки уже заключали тактические союзы. Этот вариант, хоть и гарантировал военную поддержку, был сопряжен с риском подчинения иноверцам и утраты самобытности. Да и тактически Крымское ханство уже подводило восставших казаков.
Наконец, был Восток в лице Русского царства. Православная вера, культурная близость и военная мощь делали Москву привлекательным союзником. Именно этот последний вариант после долгих дум и кровопролитий и был избран.
«Нельзя жити боле без Царя»
Царский посол на Переяславской раде боярин Бутурлин доносил в Москву:
Сам Гетман вышел под бунчюком, а с ним Судья и Ясаулы, писарь и все Полковники, и стал Гетман посреди круга… потом, как умолкли, начал речь Гетман ко всему народу говорить:
«Панове Полковники, Ясаулы, Сотники и все войско Запорожское, и вси православнии Християне! ведомо то вам всем, как нас Бог свободил из рук врагов, гонящих церковь Божию и озлобляющих все Христианство нашего православия Восточного, что уже шесть лет живем без Государя в нашей земли в безпрестанных бранях и кровопролитиях с гонители н враги нашими, хотящими искоренити церковь Божию, дабы имя Руское не помянулось в земли нашей, что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити боле без Царя».
И единственным достойным государем был назван не «царь Турский», не хан Крымский и не король Польский, а «православный християнский Великий Государь, Царь Восточный».
После речи Богдана переяславский полковник Павел Моржковский (Тетеря) — один из тех, кто потом поедет с посольством в Москву — «ходячи в кругу на все стороны, спрашивал: вси ли тако соизволяете рекли весь народ: вси единодушно».
Присяга в Переяславе, однако, не означала автоматического подчинения. Хмельницкий и старшина понимали, что необходимы четкие условия, которые бы гарантировали сохранение казацких вольностей и автономии. Поэтому сразу после рады Хмельницкий и отправил посольство в Москву.
Поиски компромисса
Неделя перед подписанием мартовских статей была непростой. Трубецкой, Бутурлин и другие бояре осознавали стратегическую важность Малой России, но стремились к укреплению царской власти на новых территориях. Казацкое посольство во главе с Зарудным и Тетерей отстаивало традиционные вольности Войска Запорожского, добиваясь сохранения казацкого самоуправления, собственной судебной системы и налоговой политики.
Вопросы о границах Войска Запорожского, численности казацкого реестра, размере царского жалованья и порядке сбора налогов вызывали острые дискуссии.
В результате компромиссов и уступок с обеих сторон был разработан текст соглашения, известный как «Мартовские статьи», который должен был юридически оформить союз и определить границы автономии Войска Запорожского в составе Русского царства. Этот документ стал отправной точкой для дальнейших, часто непростых, взаимоотношений между запорожцами и Русским государством.
«Мартовские статьи» начинались с обращения к царю всея Великия и Малыя России и с фразы: «Мы, Богдан Хмельницкий… и всё Войско Запорожское, и весь мир Христианский Российский до лица земли челом бьём…».
Так что формула «Российский мир» (т. е. «Русский мир» в греческом варианте написания) отнюдь не современное изобретение, а самоидентификация прибывших в Москву казаков.
Царь Алексей подтверждал выборность гетмана Запорожского и командования войска — генеральной старшины, самостоятельность войсковых судов и сохранение городского самоуправления. Гетмана по-прежнему избирало само Запорожское войско, а царя лишь уведомляли об этом решении. Запорожцам даже оставили право вести «внешнюю политику», лишь сношения с Турцией и Польшей находились под контролем Москвы.
Численность реестровых — то есть находящихся на службе русского царя — казаков определялась в 60 тысяч. Для сравнения, удачный для Богдана Зборовский мир 1648 года с поляками определял королевский реестр в 40 тыс. казаков, а заключённый после серии поражений Белоцерковский мир 1651 года срезал численность до 20 тысяч.
Наконец, доволен мог быть сам командующий казачьей армией.
«А гетману Богдану Хмельницкому и всему Войску Запорожскому быти под царскою высокою рукою по прежним их правам и привилегиям, и во всем послушным быти царскому величеству» — в этой формуле отражено главное: признание власти царя не упраздняло, а гарантировало сохранение традиционных вольностей и привилегий.
«Чтобы вовеки едины были»
При всех компромиссах, главное было достигнуто — 371 год назад, мать городов Русских — Киев, древний Чернигов и другие исторические земли начали возвращение в Русский мир. Было положено начало собирания государства, объединённого общей историей, культурой и верой.
Сейчас Киев вновь оказывается на распутье — захватившая власть «старшина» пошла путём предателей Выговского и Мазепы, выбрав ориентацию на Запад. При этом возрастающий интерес к Украине проявляет современный турецкий «султан». Но на Левобережье Днепра, не говоря уже о регионах западной Новороссии, от Белгорода-Днестровского и Одессы до оккупированных Херсона и Запорожья историческая память и культурные связи с Великороссией ощущаются наиболее остро.
Что же до исторической Малороссии, то ей явно нужен новый Богдан Хмельницкий, мудрый лидер, который сможет повести народ по самому благоприятному пути, сумев вновь заключить союз с Россией при сохранении самобытности. Так, чтобы воплотился призыв, прозвучавший на Переяславской раде: «Боже утверди, Боже укрепи, чтоб есми во веки все едино были!»
Свежие комментарии