В девяностых Саня Гуськов познакомился с пенитенциарной системой, вышел, «пересмотрел взгляды» — и много лет лет исправно работал сварщиком. Зарабатывал хорошо: в пять раз больше, говорит, чем его соседи на заводе.
Ездил на вахты по всему отечеству — от средней полосы до Крайнего Севера.
И куда бы ни приезжал, он первым делом шел кормить собак, которых на промобъектах, как известно, с избытком. Находил волонтеров, помогал с кормами и лечением. Потом уезжал на новую вахту.Собаки ждали его везде.
Мишка, вернись!
На родине его, в Зеленодольске, на улице Баумана, состоящей из восемнадцати финских домов, жили почти четыре десятка семей. И в каждой, с уважением повторяет Саня, в каждой были собака и кошка. Такой нормокомплект.
В его детстве тоже были две собаки, поочередно: Мишка и Чернышка. Безвестно пропавшего Мишку он вспоминает с особым умилением: совсем маленький друг, четырехлетнему Гуськову — по колено, весь белый, а нос, вы только представьте, коричневый. И, конечно, ума необыкновенного. Собак могло быть и больше, хотелось собрать всех — он приводил найденышей и пытался оставить на жительство. Родители говорили «да-да, конечно», кормили и как будто оставляли. А ночью выпускали. Извини, говорили, сбежал.
Сейчас Гуськову пятьдесят два года — и у него двадцать четыре собаки. Все сбылось.
Живой огород
Когда началась СВО, Саня хотел стать контрактником ВС РФ, но оказался перестарком: до мая 2022 на службу принимали людей не старше сорока лет. Так он попал в ЧВК «Редут», далекую от эйджизма. После минно-взрывного ранения в июне 2023 г. под Соледаром и долгого лечения («шесть операций на руке и три на ноге») он вернулся на родину с молодой женой Ольгой и щенком околоалабайских кровей, подобранным в Бахмуте. С Ольгой они познакомились в Донецке, в приюте для собак, куда она приехала волонтерить.
Квартиру в Зеленодольске он оставил своим выросшим детям, а себе на компенсацию за ранение купил дом в деревне Поянсола. Это уже не Татарстан, а Марий Эл. Дом справный, но главное — двадцать соток земли, пять сарайчиков, будки. Почти готовый приют. Золотая мечта.
Собачью территорию он называет огородом.
— Из чего было, из того и собрал, — говорит Гуськов несколько смущенно, как бы извиняясь за негламурность двора. — На пенсию-то в 19 тыщ много не построишь.
Да, приют выглядит по-деревенски лоскутно, но, честно говоря, и столичные муниципальные приюты от него не особо-то отличаются. Доски, солома, кормушки, обрезки шифера, листы утеплителя. Зато питомцы живут не единым собачьим общежитием, а по трое-четверо на единицу жилплощади, в отдельных, можно сказать, квартирах. Есть и карантин, есть и дом инвалидов (несколько собак — с протезами и пластинами в суставах).
Все собаки — из уличных либо дворовых: кого на трассе подобрал раненым, кого в городе, кого деревенские отдали, чтобы не топить.
Стерилизованная тут же ощенилась
Забор плотный. Гуськовские собаки по улицам не ходят, никакого свободного выгула, и соседи если на что и жалуются, то на лай, но нечасто. Правда, однажды имел место инцидент: активисты совершили преступный подкоп и передушили двенадцать соседских кур. Гуськов заплатил и за кур, и за корм, склеванный ими за полгода, на том и примирились. Теперь куроеды сидят на длинной цепи и с завистью смотрят на вольных.
— Та из Казани овчарка. Эта мамашка с детьми, из отлова спасли, — стерилизованная, сказали. До того была стерилизована, что тут же у нас и ощенилась.
Не без гордости он показывает свое поголовье.
— Из Казани, подсосным щенком приехала… Это собака судьи звениговской, которая умерла. Эта из Калуги, жена с собой привезла. Этих на трассе нашел, щенками. Эта не наша, волонтерская. Бимка остался от хозяйки этого дома. В Канаше подобрал чернышку. Это трехлапая — тоже с отлова, такая индивидуалка, ни с кем не общается…
Ольга, жена Гуськова, хотела усыновить ребенка, но в опеке к этому отнеслись без сочувствия: столько собак! Хотя в дом собак они не пускают, разве что больных приносят в клетках погреться: в доме царствуют кошки.
Спрашиваю, за что он главным образом любит собак. Отвечает не задумываясь:
— За верность.
До социального норматива
Инвалидность третьей группы Гуськов получил совсем недавно — спустя год и восемь месяцев после ранения. Пенсия — простая гражданская по увечью плюс 4184 рубля ветеранской доплаты, вот и 19 тыс. на круг. На ноге нет трех пальцев, практически вырвана часть локтя. Как и многие экс-бойцы ЧВК, он попал в бюрократическую машинерию. «Контракт о службе в ВС РФ» и «Контракт о пребывании в добровольческом формировании» — бумаги разного веса, хотя их и пытаются сейчас сблизить.
— Платили-то нам как контрактникам, — поясняет он. — А вот социальной защиты особой не было.
Смотрю печальные переписки с инстанциями. Гуськову сообщают, что президентская выплата в 4 млн (минус выплата уже полученная) за увечье бойцу ЧВК «Редут» не положена, но зато положена региональная «компенсация по оплате коммунальных услуг в пределах социального норматива» — и это, собственно, все. Гуськов возражает: нет, еще кое-что: вот дрова предлагают бесплатно — правда, в доме газ. Также полагается половинная скидка за вывоз мусора.
Написал запрос в фонд «Защитники Отечества», ждет.
Встретил тут одного чевэкашника с такими же примерно входящими, и у того пенсия — сорок тысяч с лишним! Это мужик с мозгами, вздыхает Гуськов, он добился. Если бы у него было сорок, ему бы точно хватало на собак. А пока, кроме пенсии, есть только зарплата жены в районной больнице — 25 тысяч. А собакам — сами знаете: то капельница, то вакцинация, а то и операция. Есть, правда, в округе одна состоятельная женщина, она помогает кормами и лекарствами, есть и местные волонтеры, иногда и в соцсети что-то подкинут — но не хватает же на все двадцать четыре собачьих души.
Таких, как Гуськов, часто обзывают безумными собачниками или зоо-что-то-там. Но по всем признакам и обстоятельствам он тот самый собачник разумный и социально ответственный. Его стратегия не ОСВВ (отлов-стерилизация-вакцинация-возврат), а полный ОСВ — без возврата в среду обитания, что особо одобряется населением. И, кажется, прямой, самый что ни на есть прагматический интерес государства и общества — поддержать такие стихийные приюты и таких энтузиастов, бескорыстно снимающих с муниципалитетов часть собачьей работы — причем без откатов, процентов и разных прочих коррупций.
Цель и назначение чуда
Гуськов признается, что после войны он стал, как ни странно, намного мягче — и начал жалеть не только собак, но и всех людей на свете. И мирных с обеих сторон, и своих, и чужих тоже жалко, вот хоть мобилизованных мальчишек-украинцев — совершенно всех.
Так, став задумчивым человеком, он задумался и о смысле чуда. Однажды по бокам от него симметрично, на расстоянии двух-трех метров, легли две мины — а он отделался всего-то легкой контузией. А когда случилось то самое минно-взрывное ранение, он не упал, а смог на огромной скорости пробежать до лесополосы двести метров, чисто на адреналине. Не чудо ли? А если чудо, разве не для того оно, чтобы человек сумел в оставшейся жизни выполнить свое предназначение?
В чем его предназначение — он, кажется, знает.
Свежие комментарии